«А мог бы жизнь просвистеть скворцом,
Заесть ореховым пирогом,
Да, видно, нельзя никак…».
О. МАНДЕЛЬШТАМ
Странно, что именно дети, чья жизнь кажется самой счастливой и безоблачной, больше всех нуждаются в сладком. С возрастом, когда было бы так естественно подсластить горечь бытия, это желание уходит. Трудно представить взрослого человека, мечтающим о лимонной карамельке. А
ведь всего двадцать (если не семьдесят) лет назад он бессовестно воровал их из маминого
шкафчика на кухне. А сейчас вот они, конфеты, – рукой подать, даже табуретку подставлять не
надо, так ведь нет, не нужны…
Но мало того, что взрослые почти не едят конфет, они и детям стараются их не давать в
нужном количестве… Ну так, одну- две, а уж три-четыре – никогда, разве что чужому ребенку, да и
то, провожая к лифту… Или выдумают невыносимое условие, вроде того, что конфеты можно есть
только после супа или каши, причем в совершенно несоизмеримой пропорции…
А сладкого детям катастрофически не хватает. Вот, например, Андрюша. Нельзя сказать, что он
обычный ребенок. В свои семь лет он не умеет, не только читать и писать, но даже разговаривать.
Вместо этого он весело улыбается (когда не плачет) и жестикулирует. И хотя ясно, что в школу его
сейчас точно низачто не возьмут, в чем- то он совсем такой- же, как его сверстники…
«Андрюша, Андрюша, конфету будешь?»- сразу при встрече спрашивает соседка, уже
протягивая ему одну и засовывая другую, про запас, в карман рубашечки. «Буду», – кивает головой
Андрюша и улыбается ей так широко, что все окружающие с завистью хлопают себя по пустым
карманам.
И хотя многие из подаренных конфет всплывут потом в мамином тазу размокшими блёклыми
фантиками, Андрюшу это совсем не печалит… «Конфеты никогда не кончатся, – уверен он, – ведь
это лишь маленькая толика сокровищ, которыми владеют взрослые». И потом, конфеты не просто
для еды, их предназначение намного сложнее и загадочнее. Иначе бы их никто не заворачивал в
такие разные и нарядные бумажки. А для чего украшаются торты? Может быть, взрослые
доказывают таким необычным способом, что форма все-таки может соответствовать содержанию.
Не знаю, задумывается ли Андрюша над этим, но к тортам у него, действительно, отношение
особое. Хотя бы потому, что именно в них ставят свечки. Зачем, он не знает, так как совсем не
знаком с календарем и не понимает тонкой связи количества свечей с возрастом именинника.… Да
и считать он умеет только до четырех. Но свечи ведь не для того, чтобы их считали, они просто
для красоты, как огни на новогодней елке. И еще на них полагается дуть и ,когда дуешь, все вокруг
радуются и хлопают в ладоши. Потом, очутившись в церкви, Андрюша всегда замирает в
восхищении: столько свечей сразу – целый подсвечник, и он дует, дует к ужасу мамы и незнакомых
старушек.
Что такое День рождения, Андрюша тоже не совсем понимает. Он живет одним большим днем,
в котором зима сменяет осень, а лето весну, никак не оповещая его о своем приходе. Поэтому он
почти не удивляется, когда родственники и знакомые, никогда раньше не обращавшие на него
особенного внимания, вдруг прямо с порога кидаются его целовать и, не сняв пальто, скорее
вытаскивать из сумок подарки. « Надо же – думает он, – значит, так должно быть и так и будет
теперь…» И ждет Дня рождения каждый вечер, но оно почему-то не приходит и никто ему уже так
не рад, как раньше…
А торты? Он знает, где они продаются – в магазине напротив. Их целая витрина, прямо
напротив входа. Андрюша сразу же прирастает к ней в немом восхищении… а маме только этого и
надо, чтобы скорей исчезнуть в продовольственных недрах для покупки таких разных, но таких
одинаковых в своей непривлекательности продуктов. « Смотри, смотри…», – в сотый раз
показывает он появившейся маме на все эти торты, распустившиеся перед ними во всей красе на
сахарной клумбе. Но мама даже не смотрит в ту сторону. «Потом, потом…» – как всегда повторяет
она привычное слово, подталкивая Андрюшу к выходу.
За ужином, при виде ненавистной гречневой каши, Андрюша опять вспоминает про торты…
«Потом…» – задумчиво произносит он и спустя минуту прибавляет: «Там…» «Там и потом», – эти
два слова Андрюша выучил очень хорошо, может быть именно они и олицетворяют для него
понятие времени.…
Засыпает Андрюша на удивление быстро. Во сне лицо его странно меняется: становится
старше, серьезнее. Что ему снится? Может быть «там» и «потом» соединяются для него, наконец,
со «здесь» и «сейчас», как в вечности… Неизвестно, ведь Андрюша не умеет, а может и не хочет
рассказывать. Но, проснувшись утром, он всегда улыбается, ведь это единственное положение,
когда слова не нужны…
Е.УТЕНКОВА-ТИХОНОВА