Как таинственно устроена жизнь. Как-будто наши жизни, как нити, вплетены в единое полотно, не
видное нам изнутри. Встречаешь иногда человека в первый и последний раз в жизни и думаешь:
зачем?
Я люблю загадывать желания. Когда я была маленькая я честно съедала автобусный билетик, если
он оказывался счастливым. Съедала и загадывала желание. Я до сих пор помню вкус бумажки во
рту, которая хоть и маленькая, но никак не хочет глотаться.
Я всегда загадываю желание на новый год, и оно как правило исполняется. Проблема в другом –
со временем я поняла, что загадывать надо очень осторожно. Желания исполняются буквально и
можно получить то что загадывал, но не то,что хотел. Хорошо бы расписать желание по пунктам,
с объяснениями и сносками, но на это нет времени, пока бьют новогоднии куранты или падает в
небе звезда.
В тот день мы решили покататься на лошадях (непременное предложение каждого черноморского
курорта). От пансионата под Туапсе меня с сыном забрала машина, чтобы доставить к месту
расположения лошадей. Предложенный нам маршрут назывался «К Дольмену». Дольменов под
Туапсе много , поэтому все маршруты независимо от места их прохождения называются
одинаково. Нас уже ждали две осёдланные лошади и инструктор – проводник. Им оказался
невысокий, складный мальчик лет шестнадцати, тоже Андрей, тёзка. Нам предстояло подняться
на гору, проехать по хребту и спуститься к местному дольмену. Дорога оказалось непривычно
крутой, размытой бурными ливнями. Ехали медленно. Чем выше мы поднимались тем шире
становилась ярко голубая полоска моря между горами и мельче крыши посёлка внизу в долине.
– Село наше до войны в другом месте стояло. Пока немцы его не разбомбили. Дотла. Дед мой с
детьми чудом спасся, на гору в лес убежали, в дупле спрятались. Вместе с собакой. -, рассказывал
наш проводник.
Дорога поднявшись на гору спустилась в ложбину на склоне. Мы спешились.
К дольмену пробирались через высокую, в рост, траву. Он оказался огромным, абсолютно целым и
смотрел на нас своим круглым выточенным гранитным глазом. Смотрел откуда-то из
непроглядной чёрной глубины прошлого..
– Кто первый раз его видит, желание загадывает. Обязательно исполнится… Загадывайте, я
подожду.
И тут я, так много чего хотевшая, растерялась. Все мои желания под взглядом этого дольмена
рассыпались, потеряли значимость. Ничего из того, что привычно приходило в голову ,
невозможно было попросить у этой заросшей травой и летними цветами Вселенной. Ни за себя, ни
за других. Даже руку просунуть в эту круглую зеницу было страшно.
Растерянно и послушно я прошептала что-то (про себя), с трудом подбирая сопротивлявшиеся
слова.
Около лошадей сидели отдыхая, смотрели на синевшее далеко внизу море.
– А в дольмене нашем, говорят, тысячу лет назад монах жил. Воздухом одним питался. Люди ему
пищу приносили, не брал.
– Красиво у тебя здесь
– Да, хорошо. А люди за границу ездят. Дураки!
-А братья , сестры у тебя есть?
– Да, младшие. Брат-9 лет и сестрёнка маленькая. Армяне… – вдруг с улыбкой, снисходительно
уточнил он. – Мать, как с отцом развелась, за армянина вышла, отчима моего. Отец в армию в
Чечню попал, разведчиком. Тридцать человек их, новобранцев, было, всего пять в живых
остались. Такое рассказывал… Год пил, как вернулся, от того и мать от него ушла. А потом
перестал. Сейчас в рот не берёт. Но, когда День разведчика отмечают- один сидит, молчит, никому
к нему подходить нельзя.
-А море любишь?
-Люблю , но некогда мне на море ходить. Два месяца не был. Работа. Заработать хочу. У меня два
мотоцикла есть. Я машины люблю, в автомеханики пойду, как вырасту.
-А в армию пойдёшь? Может отец отслужил за тебя уже?
-Обязательно пойду. Отец сказал: “Если в армию не пойдёшь, ты мне не сын”. Я по контракту
пойду, на два года. Заработать хочу. Мне 60 тысяч платить будут. Машину потом куплю.
У меня и дядя в Чечне был. Ему осколок около сердца попал. Еле выжил. Никаких вестей от него
не было. Думали в живых нет. А тут сидим все в саду – входит в калитку незнакомый мужчина,
рука на перевязи. Мы не узнали сразу, присмотрелись – Дядя! Вот праздник был!!!
Обратно ехали быстро, лошади сами хотели домой, но на подходах к конюшне Андрею позвонила
хозяйка – везла новых клиентов.
Расстались мы с Андреем быстро и навсегда, как расстаются со случайными попутчиками, сколько
б вместе не ехали, спешно хватаясь за чемоданы, как только в окно вагона вплывает знакомая
платформа.
И всё.
На следующий день было воскресение, море штормило, мы решили поискать местную церковь.
Пришли, как полагается, с опозданием, литургия кончилась , начинался молебен. Церковь
оказалась маленькая, на самом краю посёлка – переоборудованная пекарня, с приделанной наверху
маленькой голубой главкой. Одни старушки, ревниво нас оглядывающие, и две загорелые
молодухи с младенцами. Священник, городского вида, долго не начинал молебен , всё добивался и
добивался от служки симметричности (точно по центру) ножек аналоя с праздничной иконой.
Наконец раздраженно поставил сам.
Все боязливо ждали.
Я , глядя в церковное окно выходящее на заросший чем попало склон, думала, что наверное от
этого хаоса вокруг и берётся наше непреодолимое стремление к порядку.
Иконы в церкви были печатные, но среди них вдруг встречались старые, писанные: маленькая
Казанская в самодельном окладе с неизменными голубыми и розовыми бумажными цветами по
углам или большой Николай Чудотворец с мечом.
Молебен шёл долго. Время от времени возникала пауза и в возникшей тишине с клироса
раздавался робкий вопрос:”Петь?” Священник, не отвечая, строго продолжал молебен.
Вдруг в высоком окне алтаря промелькнула фигура. Вчерашний Андрей, узнала я. Он прошёл
сверху вниз по склону горы, по диагонали, от угла к углу окна, с тем же своим рюкзачком,
мелькнул загорелыми коленками и исчез, ушёл дальше в свою жизнь.
И на душе сразу стало радостно. Как будто этот промельк за церковным окном был мне тайным
знаком, ответом, который трудно по другому было бы объяснить словами.
2020г.