Я люблю Москву в сентябре. Как женщина — Москва по особому выглядит в это время—
будто сама вернулась из отпуска. Солнце сияет, но уже не жарит, а просто заливает улицы
золотым светом. Народу на улицах непривычно много, нарядного, радостно возбуждённого,
словно всё хорошее только начинается, и зимы как нет давно, так никогда и не будет.
Даже на дачу в сентябре меня особо не тянет. И так хорошо. Дома.
Надо сделать усилие, чтобы уехать. Всё против: начатые работы, неубранная с лета квартира,
друзья пригласившие в гости.
Дача насуплено встречает засохшими по комнатам букетами. Тыкает в глаза забытыми
вещами, недомытыми окнами, не починенными дверями.
Сад, заросший травой по колено, (даже упавших яблок не видно) тоже смотрит обиженно.. У
забора — слива — лучше не глядеть в её сторону — совсем осыпалась…
А с собой из Москвы ты привёз не дочитанные книжки, не зарисованные альбомы, не
додуманные мысли. Вернее они сами увязались с тобой на дачу, на правах ближайших друзей. За
что хвататься?
И я хватаюсь за велосипед. Просто сажусь на него и уезжаю. По дороге. От дома, от сада, от себя
самой.. Мысли, как рой пчёл, кидаются следом, кружатся вокруг головы, мешая глядеть по
сторонам. Улица кончается, вместе с ней сразу кончается Таруса и начинается Лесная дорога. Она
широкая, песчаная, прямо спускающаяся к реке.
Я хорошо знаю эту дорогу. Знаю где и как падает на дорогу свет. И с лесом вокруг, я знакома
почти с рождения. Я знаю все его овраги и опушки. Знаю, где можно найти подосиновики, а где
лисички, а где ничего – сколько не броди.
По инерции я качусь какое-то время, но вдруг останавливаюсь оглушённая тишиной. Тихо
совсем – и вокруг, и внутри меня. Даже мыслей нет, они отстали , не рискнув оторваться так
далеко от дома. Вокруг только лес, он и справа, и слева.. Я оглядываюсь, заново привыкая к
привычному месту. Лес— осиновый. В нём нет солнечных бликов и радости берёзовой рощи,
живительной силы соснового бора, сказочной мрачности елового. Осиновый лес монотонный,
сумрачный, стволы как струны натянуты друг за другом, и лес как безмолвный инструмент,
хранит внутри себя звук — еле слышный и от того особенно щемящий. Из общего строя
выделяются только мёртвые упавшие деревья. Их не много, но они создают географию леса, его
драматургию, перечёркивая напрочь дружную параллельность живых.
Свет в осиновом лесу приглушенный, тревожный – полусвет. Солнце сквозь ветки, как сквозь
прищуренные ресницы, падает на землю, не высушивая её до конца. Трава под деревьями
высокая, но не густая. В осиновом лесу не собирают цветов. Через него просто идут… Или едут.
По Лесной дороге.
В первый момент кажется, что осени ещё нет. Деревья стоят зелёные. Но зелень эта – уже не цвет.
Лето умерло и медленно остывает, постепенно теряя свою плотность, становясь прозрачным.
Прозрачным становится и лес, внутри него поселилась уже осенняя тишина, преддверие зимнего
безмолвия и покоя.
Мне вдруг становится страшно. Кажется что из глубины леса наблюдают за мною чьи-то глаза.
И я опять качусь по дороге. Скорей, скорей на опушку. Она обязательно будет, там, под горкой. И
если разогнаться, можно вылететь из леса, как вынырнуть из воды в пространство реки и поля и
полететь по ровной уже дороге среди света, простора и отсутствия теней.
Вот уже показался золотой свет в конце изумрудного коридора.
Ещё немного…..
Лесная дорога обрывается…
И я вылетаю в Осень.
Елена Утенкова